Казахи или казахстанцы?
Беседы о том, кто мы и куда идем
Беседы о том, кто мы и куда идем
В стране активизировался процесс поиска национальной идентичности
Почему у нас нет ни одной книги о Кунаеве и других выдающихся деятелях, как на нас повлияла война в Украине, и стоит ли бояться исламизации
Почему у нас нет ни одной книги о Кунаеве и других выдающихся деятелях, как на нас повлияла война в Украине, и стоит ли бояться исламизации
«Сказали, что Касым хан – красавчик, но не объяснили, почему»
Хиты казахских/казахстанских исполнителей врываются в мировые чарты, фильмы made inKazakhstan смотрят в соседних и дальних странах, все чаще на улицах наших и чужих городов встречаются прохожие в национальных казахских брендах, казахская национальная кухня возглавляет рейтинг фаворитов у местных и иностранцев.
Подкасты об истории Казахстана и современности набирают миллионные просмотры, стремительно развивается казахоязычный сегмент YouTube и других площадок, все больше граждан страны говорят на государственном языке.
Какие факторы лежат в основе происходящих процессов, и куда приведет рост национального самосознания? Сегодня обсуждаем эти актуальные вопросы с известными экспертами.
Историк Жаксылык Сабитов констатирует: запрос на изучение отечественной истории повысился многократно.
Подкасты об истории Казахстана и современности набирают миллионные просмотры, стремительно развивается казахоязычный сегмент YouTube и других площадок, все больше граждан страны говорят на государственном языке.
Какие факторы лежат в основе происходящих процессов, и куда приведет рост национального самосознания? Сегодня обсуждаем эти актуальные вопросы с известными экспертами.
Историк Жаксылык Сабитов констатирует: запрос на изучение отечественной истории повысился многократно.
«Некоторые эксперты сообщают, что интерес к истории Казахстана 10 лет назад и сейчас – это абсолютно разные уровни, такие тиражи книг, как сейчас, не продавались никогда прежде, в «Меломане» отдельные стеллажи выделены по профильные труды. Интерес к истории, национальным традициям и обычаям реально растет.
Среди причин статус-кво я вижу несколько факторов: смена демографической структуры населения - доля казахов растет, как следствие, увеличивается рынок спроса и предложения по истории страны. Второй момент - государство в эпоху Назарбаева не ставило целью удовлетворить людей в этом направлении, с историей Казахстана все было плохо», - отмечает собеседник.
Среди причин статус-кво я вижу несколько факторов: смена демографической структуры населения - доля казахов растет, как следствие, увеличивается рынок спроса и предложения по истории страны. Второй момент - государство в эпоху Назарбаева не ставило целью удовлетворить людей в этом направлении, с историей Казахстана все было плохо», - отмечает собеседник.
Школьные учебники по данной дисциплине были написаны максимально сухим непонятным языком. Целью авторов было выпустить учебник и заработать деньги, а не пробудить и популяризировать интерес к отечественной истории, говорит историк.
«В наших учебниках по истории не было истории, сторителлинга, об исторической личности писали: «Выдающийся человек», а почему выдающийся, непонятно. Касым хан – красавчик, при нем нас стало миллион человек, а больше ничего о нем не знали. То же самое о Кунаеве - 2-3 мифа ходит, а о реальной жизни политического деятеля общество не знает», - подчеркивает Сабитов.
Если описывать ситуацию в экономических терминах, у нас рос спрос на тему национального самосознания, а предложения нормального не было.
Жаксылык Сабитов - историк
«Война в Украине, аннексия Крыма – безусловно, те события, которые стали важной красной чертой, за которой наш интерес к теме родной истории повысился. Мои друзья иногда шутят: для развития казахского национализма Путин, Жириновской и другие депутаты Госдумы своими заявлениями сделали больше, чем казахские националисты», - отмечает историк.
Тиктокизация всея страны
Основным двигателем нацидентичности выступает молодое поколение казахстанцев, продолжает он.
«70% выпускников школ являются казахоязычными, доля казазхоязычного сегмента растет, но проблема в том, что информационно он не заполнен - у нас мало исторического контента в любом направлении - в плане книг, фильмов.
В российском информационном поле про каждого правителя есть масса изданий – про Петра 1, Сталина, Брежнева, а у нас даже про Кунаева нет ни одной книги, несмотря на то, что мы его условно канонизировали и город назвали в его честь. Нет ни одной монографии, исследования по нему, то же касается других больших фигур – так, об Алихане Букейханове имеется всего несколько исследований», - говорит историк.
В российском информационном поле про каждого правителя есть масса изданий – про Петра 1, Сталина, Брежнева, а у нас даже про Кунаева нет ни одной книги, несмотря на то, что мы его условно канонизировали и город назвали в его честь. Нет ни одной монографии, исследования по нему, то же касается других больших фигур – так, об Алихане Букейханове имеется всего несколько исследований», - говорит историк.
При этом молодое поколение казахстанцев, школьники при поиске информации пользуются Википедией уже на уровне рефлекса.
«Это первый проверенный источник – современная версия Большой Советской Энциклопедии. Но казахстанская Википедия с 2011 года вообще не развивается, и нас обогнала узбекская Вики. Последний раз в Википедию залили данные в 2010-м в рамках госпрограммы, и сейчас здесь представлено одно старье, статьи не обновляются.
А должен быть научный и научно-популярный контент по истории Казахстана, монографии по личностям, документальные фильмы, TicTok-и. Сейчас все это делают сами люди, а должны быть государственные усилия, чтобы все это популяризировалось», - уверен Жаксылык Сабитов.
А должен быть научный и научно-популярный контент по истории Казахстана, монографии по личностям, документальные фильмы, TicTok-и. Сейчас все это делают сами люди, а должны быть государственные усилия, чтобы все это популяризировалось», - уверен Жаксылык Сабитов.
При этом он отмечает, что с 2019 года историческую науку в РК начали хорошо финансировать, но вливания идут в то, что государство может измерить: научные статьи, журналы. На это перестраивают многих ученых, в итоге количество монографий снижается.
«Люди сейчас мало читают, тиктокизация всего приводит к тому, что нет возможности сконцентрироваться и читать. Историк Радик Темиргалиев - один из лучших популяризаторов истории Казахстана, и делает он это через книги. Но Радика многие знают не через его письменные труды, а через YouTube.
Проблема в том, что при отсутствии базовых работ, письменных источников по истории она искажается. Медеу Сарсекеев, к сожалению, умерший в этом году, автор книг про Бекмаханова и Сатпаева. По этим книгам надо снимать фильмы! Без литературной основы, созданной Сарсекеевым, мы бы знали гораздо меньше про биографию названных личностей. И таких сарсекеевых нам нужны сотни, потому что по большинству исторических фигур страны нет монографий», - акцентирует историк.
Проблема в том, что при отсутствии базовых работ, письменных источников по истории она искажается. Медеу Сарсекеев, к сожалению, умерший в этом году, автор книг про Бекмаханова и Сатпаева. По этим книгам надо снимать фильмы! Без литературной основы, созданной Сарсекеевым, мы бы знали гораздо меньше про биографию названных личностей. И таких сарсекеевых нам нужны сотни, потому что по большинству исторических фигур страны нет монографий», - акцентирует историк.
До чего доведет язык, и как из экстремиста сделать националиста
Не приведет ли рост национальной самоидентификации к перекосам, в частности, возможному ущемлению русскоязычного населения? По мнению Сабитова, нет.
«В экономике есть такое понятие: чем больше языков знаешь, тем больше зарабатываешь. И сейчас время полиязычных граждан: в стране на уровне спикеров, например, востребованы те, кто владеет казахским, английским и русским. Так что вопрос не в том, что кто-то кого-то ущемляет, а экономике», - говорит историк.
Звучат мнения, что приверженность к нацидентичности может быть использована исламскими радикалами.
«Полагаю, исламизация в Казахстане – это немного страшилка. В развитом национальном обществе всегда есть здоровый национализм, и необязательно этнический – он может быть гражданским.
Если в развитом государстве есть экстремисты, то они становятся ультранационалистами, а там, где нет сильной национальной идеологии, экстремисты идут в религию. Это не значит, что религия плохая, - просто экстремиста нашли выход эмоциям, энергии через нее, потому что им не дали быть этническими националистами.
Это одна из форм социализации, что подтверждают эксперты, работающие с радикалами. По их наблюдениям, из экстремиста легко сделать казахского националиста: есть все готовое в психологическом плане, единственное - нужно вектор поменять», - рассказывает Жаксылык.
Если в развитом государстве есть экстремисты, то они становятся ультранационалистами, а там, где нет сильной национальной идеологии, экстремисты идут в религию. Это не значит, что религия плохая, - просто экстремиста нашли выход эмоциям, энергии через нее, потому что им не дали быть этническими националистами.
Это одна из форм социализации, что подтверждают эксперты, работающие с радикалами. По их наблюдениям, из экстремиста легко сделать казахского националиста: есть все готовое в психологическом плане, единственное - нужно вектор поменять», - рассказывает Жаксылык.
А националисты есть в любом развитом обществе – Франция, Германия с их ультраправыми партиями, напоминает он. В этих странах 15-25 % голосов всегда берут разные голоса. И это правильно, уверен историк, - не надо никому закрывать рты.
«У нас всего и всех понемногу. Дело в том, все живут в своих информационных полях и пузырях. Когда началась война в Украине, дя меня было шоком для узнать, что есть определенная доля казахоязычных казахов, выступающих за Путина.
Они поддерживали его риторику «против ЛГБТ»: «Мы тоже против ЛГБТ. А Украина для них что-то далекое. И многие даже не в красе, что существуют люди с другими взглядами. К этому, среди прочих факторов, привели соцсети», - говорит собеседник TAJ.report.
Они поддерживали его риторику «против ЛГБТ»: «Мы тоже против ЛГБТ. А Украина для них что-то далекое. И многие даже не в красе, что существуют люди с другими взглядами. К этому, среди прочих факторов, привели соцсети», - говорит собеседник TAJ.report.
Платон мне друг, но я ученый
Все ярче проявление национальной идентичности заметно в культуре и обществе: музыка, искусство, блоггинг, туризм. Казахстанцы все чаще с гордостью носят национальные бренды (Qazaq republic, Adili, Shoqan), используют элементы национальной одежды в повседневном стиле, стали популярными рестораны современной казахской кухни - в последние 2-3 года на них бум, все крупные сети открывают казахские рестораны, а раньше был спрос на итальянскую, японскую кухню и т.д.
«К Qazaq republic, кстати, у меня претензия. 1465 указана на одежде бренда, это официальная точка зрения. Но образование Казахского ханства произошло позже, и, на мой взгляд историка, стоило опустить дату. Хотя это один из маркетинговых ходов, и почему ученый будет диктовать свое видение, да?..», - высказывается Сабитов.
На вопрос, кем он ощущает себя, Жаксылык ответил:
«Казахским ученым, историком, занимающимся Золотой Ордой.
Еще с Платона и Аристотеля начался спор о том, как ученый должен себя вести. Считается, что тогда появилось два направлении в социально-гуманитарных науках: Платон - основатель прескрептивного подхода, Аристотель – дескриптивного.
Платон говорил: «Так должно быть» - это нормативный подход, включающий нормы и рекомендации. Так часто делают эксперты в Казахстане – говорят, какой должен быть настоящий Казахстан.
Платон молодец, но мне ближе аристотелевский принцип, который
описывает наблюдаемую реальность. Я никому ничего не навязываю, считаю, мы должны изучать и понимать то общество, в котором живем.
Лучше знать, где ты находишься – такой вот научный подход», - признается историк.
Еще с Платона и Аристотеля начался спор о том, как ученый должен себя вести. Считается, что тогда появилось два направлении в социально-гуманитарных науках: Платон - основатель прескрептивного подхода, Аристотель – дескриптивного.
Платон говорил: «Так должно быть» - это нормативный подход, включающий нормы и рекомендации. Так часто делают эксперты в Казахстане – говорят, какой должен быть настоящий Казахстан.
Платон молодец, но мне ближе аристотелевский принцип, который
описывает наблюдаемую реальность. Я никому ничего не навязываю, считаю, мы должны изучать и понимать то общество, в котором живем.
Лучше знать, где ты находишься – такой вот научный подход», - признается историк.
Реакция на глобализацию и new generation
Социолог, руководитель исследовательского центра PaperLab Серик Бейсембаев отмечает, что интерес к вопросу национального самосознания в Казахстане был всегда.
«В 2010 годах мы проводили исследование контента казахоязычных сайтов и увидели, что наиболее популярная тема – история. Спрос на собственную историю всегда был высоким в нашем обществе, а сейчас он стал больше проявляться, появились авторы, которые начали этот спрос удовлетворять. Статьи и подкасты с Радиком Темиргалиевым, Жаксылыком Сабитовым набирают бешеные просмотры. А «Кочевники» Есенберлина в советское время выпускались огромными тиражами», - говорит эксперт.
Он выделяет несколько факторов активизации темы национального самосознания.
Серик Бейсембаев - социолог
«Во-первых, это реакция на глобализацию - мир становится все более одинаковым. Чем больше мир вокруг становится похожим, унифицированным в крупных городах – взять те же Макдональдсы и Старбаксы, тем больше реагирует местная культура, стремящаяся сохранить свою уникальность. Запрос на национальную идентичность может быть проявлением этой реакции.
Кроме того, очень важен демографический фактор. За 30 лет Независимости выросла новая генерация, и сейчас это поколение активно входит во взрослую жизнь. У них более выражена связь с культурой, территорией, историей, они больше ощущают себя казахами, чем поколения, жившие в советский период и ощущавшие себя частью советского государства», - говорит исследователь.
Кроме того, очень важен демографический фактор. За 30 лет Независимости выросла новая генерация, и сейчас это поколение активно входит во взрослую жизнь. У них более выражена связь с культурой, территорией, историей, они больше ощущают себя казахами, чем поколения, жившие в советский период и ощущавшие себя частью советского государства», - говорит исследователь.
Молодому же поколению важно проявлять, что они казахи. У них коллективная идентичность другая, и они проявляют тему нацидентичности, казахскость через одежду, музыку, еду, продолжает он. Подобные движения происходят у соседей, в Кыргызстане, например.
«В-третьих, сыграло роль то, что госидеология, нациестроительство в Казахстане было довольно противоречивыми. Казахстанцы или казахи? – Государство пыталось балансировать между этими понятиями, но не давало четкого ответа на вопрос, кто мы. В то время как любая социальная общность хочет очерчивать границы себя как нации», - подчеркивает социолог.
Камо грядеши
Попытки сформулировать ответы на вопрос, кто мы, государство предпринимало в виде различных концепций – «Мәңгiлiк ел», «Рухани жаңғыру», казахстанцы как гражданская нация.
Стремление выстроить границы нас как народа, как нации наш собеседник оценивает не настолько успешными. В итоге коллективная самоидентификация еще не завершилась, и казахстанцы все еще в процессе поиска себя как общности.
Стремление выстроить границы нас как народа, как нации наш собеседник оценивает не настолько успешными. В итоге коллективная самоидентификация еще не завершилась, и казахстанцы все еще в процессе поиска себя как общности.
«Вопрос, кто мы, один из центральных, которым задаются наши граждане, особенно старшего возраста – 30-40-50 лет. Дискуссии по поводу истории ру и жузов, советского периода во многом обусловлены тем, что мы до сих пор не знаем внятного ответа на этот вопрос. Сейчас мы как раз пытаемся нащупать основу, почву, и здесь есть разные альтернативы.
Кто-то говорит - нужно искать ответ в исламе, другие напоминают о тенгрианстве, третьи обращаются к родовым отношениям. Кто-то абстрагируется и пытается определить себя глобально как гражданина мира.
Наличие разных концепций, кто мы, абсолютно нормально», - высказывается исследователь.
Кто-то говорит - нужно искать ответ в исламе, другие напоминают о тенгрианстве, третьи обращаются к родовым отношениям. Кто-то абстрагируется и пытается определить себя глобально как гражданина мира.
Наличие разных концепций, кто мы, абсолютно нормально», - высказывается исследователь.
Между перечисленными концепциями есть конкуренция, конфликтные моменты, но это неотъемлемая часть развития, продолжает эксперт.
«В таком разнообразии предложений, кто мы, со стороны разных акторов пока непонятно, кто выиграет, какая повестка. Это зависит от массы факторов, внешнего и внутреннего состояния экономики.
Думаю, будет гибридный вариант. Понятно, что от ислама мы никуда не уйдем. Есть также страхи, что наша идентичность размоется, что мы потеряем свою культурную уникальность. Между этими двумя крайностями, скорее всего, мы выберем центральный вариант, но как мы к этому придем, пока вопрос открытый.
Главное в этом вопросе – наличие возможности дискуссии и диалога, по результатам которых можно прийти к консенсусу. Не нужно видеть друг в друге врагов. Эти вещи сейчас более важны, чем какие-то проекты. Поэтому нужны работающие институты и партии, парламент, чтобы разные стороны могли высказать свое видение, кто мы, и получить обратную связь, прийти к консенсусу, компромиссу», - уверен социолог.
Думаю, будет гибридный вариант. Понятно, что от ислама мы никуда не уйдем. Есть также страхи, что наша идентичность размоется, что мы потеряем свою культурную уникальность. Между этими двумя крайностями, скорее всего, мы выберем центральный вариант, но как мы к этому придем, пока вопрос открытый.
Главное в этом вопросе – наличие возможности дискуссии и диалога, по результатам которых можно прийти к консенсусу. Не нужно видеть друг в друге врагов. Эти вещи сейчас более важны, чем какие-то проекты. Поэтому нужны работающие институты и партии, парламент, чтобы разные стороны могли высказать свое видение, кто мы, и получить обратную связь, прийти к консенсусу, компромиссу», - уверен социолог.
Для него очевидно, что у нас будет демократическое государство, предоставляющее разным сторонам возможность открыто высказываться, дискутировать, в том числе в стенах парламента.
Сам Серик идентифицирует себя как личность с сильно проявленной
казахской идентичностью.
Сам Серик идентифицирует себя как личность с сильно проявленной
казахской идентичностью.
«Казахский либерал, если говорить про политические ценности. При этом мне важно ощущать себя казахом, частью местной культуры, знать историю предков. Страшные события ХХ века во мне откликаются – он происходили с моими родственниками, дедушками и бабушками.
В целом ощущаю себя современным казахом», - делится собеседник.
В целом ощущаю себя современным казахом», - делится собеседник.
Естественный тренд
Социолог, руководитель проектов в Eurasian Center for People Management Айман Жусупова, как и коллеги, отмечает: рост уровня национального самосознания - естественный тренд, начавшийся уже давно, а сейчас он набирает обороты.
«Процесс будет только усиливаться – в стране прогнозируется молодежный бугор, и в основной части молодежь будет казахоязычной. Казахстанцы формируют запрос на реактуализацию исторической памяти, понимание себя и своих исторических корней. Это естественный процесс, связанный с получением Независимости, мы хотим понять, кто мы, кем мы были и как нам себя позиционировать в мире», - говорит социолог.
В контексте усиления поисков нацидентичности эксперт констатирует переосмысление роли казахского языка.
Айман Жусупова - социолог
«Формируется запрос на расширение сферы его применения. Русскоязычное население, понимая значимость происходящих процессов, проявляет интерес и изучает государственный язык. В целом роль казахского языка воспринимается уже по-другому, о чем говорят исследования моих коллег.
Что касается возможных рисков в части национализации общества, усиления радикализма, в том числе исламского, ущемления прав русскоязычного населения то я не вижу знака «равно» между ростом нацидентичности и этими явлениями», - делится мнением социолог.
Что касается возможных рисков в части национализации общества, усиления радикализма, в том числе исламского, ущемления прав русскоязычного населения то я не вижу знака «равно» между ростом нацидентичности и этими явлениями», - делится мнением социолог.
Государства-нации
Историк, политолог, автор классических академических работ по истории Казахстана «История степей», «Краткая история казахов» и других Султан Акимбеков констатирует: последние сто лет в современном мире, в том числе в Казахстане, национально-государственное строительство оказывает серьезное влияние на политические процессы.
«Чаще всего речь идет о европейском понимании государства-нации. Это когда все граждане какого-то государства являются представителями политической нации. Например, Франция, где все французы алжирского или корсиканского происхождения.
Другая известная модель была реализована большевиками в СССР. Тогда было много национальных республик, областей и даже районов, правда, без реального содержания. Но, в любом случае, речь идет о национально-государственном строительстве, а это всегда придает мощнейший импульс развитию процессов национальной идентичности и самоидентификации. Так было и в национальных республиках в СССР», - говорит историк.
Другая известная модель была реализована большевиками в СССР. Тогда было много национальных республик, областей и даже районов, правда, без реального содержания. Но, в любом случае, речь идет о национально-государственном строительстве, а это всегда придает мощнейший импульс развитию процессов национальной идентичности и самоидентификации. Так было и в национальных республиках в СССР», - говорит историк.
Понятно, что запрос на идентичность всегда больше среди молодого поколения.
«После демографического взрыва последних десятилетий в Казахстане много молодежи, минимум 30% населения (смотря как считать). К тому же, численность казахов выросла в Казахстане с 6,5 миллионов человек по переписи 1989-го до 14 миллионов в 2024 году. В казахском обществе особенно много молодых. Если в 1989 году из 6,5 миллионов на казахском не говорило условно 2 миллиона, то сегодня те же 2 миллиона, но уже из 14 миллионов человек», - отмечает собеседник.
Тем более, что эпоха интернета постепенно меняет формат социальных связей, продолжает он: раньше преобладали местные общинные связи в том или ином районе, области, а сейчас все ориентируются на более глобальные тенденции.
«В случае с Казахстаном это общие процессы, которые охватывают значительную часть общества. Например, заметный подъем культуры и устного народного творчества. Естественно, это происходит в целом в казахстанском обществе, но среди казахской его составляющей рост особенно заметен.
Здесь нужно выделить один важный момент – все-таки за время Независимости у нас было относительно свободное общество, по крайней мере в сравнении с соседями - Узбекистаном во время Ислама Каримова или Туркменистаном. У нас, конечно, не западно-европейская модель демократии, но все-таки более высокий уровень самостоятельности в обществе, нет такой жесткой системы, как в ближайших государствах. А раз нет таких жестких моделей контроля, то у людей появляется больше возможностей для выражения своего личного восприятия
действительности и в целом - больше возможностей для творческого развития», - акцентирует Султан Акимбеков.
Здесь нужно выделить один важный момент – все-таки за время Независимости у нас было относительно свободное общество, по крайней мере в сравнении с соседями - Узбекистаном во время Ислама Каримова или Туркменистаном. У нас, конечно, не западно-европейская модель демократии, но все-таки более высокий уровень самостоятельности в обществе, нет такой жесткой системы, как в ближайших государствах. А раз нет таких жестких моделей контроля, то у людей появляется больше возможностей для выражения своего личного восприятия
действительности и в целом - больше возможностей для творческого развития», - акцентирует Султан Акимбеков.
Один Димаш – хорошо, десятки талантов – лучше
В совокупности социальные сети, стремление к самовыражению, проявлению эго, рост интереса к национальной идентичности в формате, очень близком к условному европейскому государству-нации, создают колоссальный эффект для творчества, говорит он.
«Стоит отметить, что в определенной степени сказывается кочевое прошлое казахского общества. В отличие от оседлых обществ в Азии, у кочевников больше готовности к быстрой адаптации к внешним условиям. У них также более высокий уровень индивидуализма по сравнению с коллективизмом, который более свойственен оседлым обществам», - фиксирует историк.
Для творчества нужна личная свобода и индивидуализм, подчеркивает он. Во многом поэтому мы наблюдаем много ярких проявлений творческой активности. В нашей стране сейчас бум творчества талантливых людей, каждый реализует свое направление, а вместе они создают тенденцию.
«Один Димаш или Иманбек – это одна история, а когда таких талантливых людей появляется много, возникает настоящий творческий поток. Из последних примеров - песня «Журек», ее исполняет Adam, она стала частью этого большого потока. Но он в своем творчестве наверняка исходил из общей тенденции популярности современной казахской музыки. Сегодня престижно быть частью этой тенденции. Происходит своего рода мультипликативный эффект, когда индивидуальные успехи отдельных исполнителей - и не только в музыке - взаимно поддерживают друг друга.
Весьма показателен пример частного кино из Казахстана. Иногда возникают вопросы к качеству некоторых из них, но в целом интерес к нашей кинопродукции постоянно растет, фильмы для массового зрителя активно смотрят в соседних странах», - говорит политолог.
Весьма показателен пример частного кино из Казахстана. Иногда возникают вопросы к качеству некоторых из них, но в целом интерес к нашей кинопродукции постоянно растет, фильмы для массового зрителя активно смотрят в соседних странах», - говорит политолог.
«Путь Абая-2», или Как тексты рождают смыслы
Правда, есть и другая сторона медали, продолжает собеседник.
«У нас бурно развивается именно устный формат – песни, кино, тот же стендап, соцсети. Здесь на казахском языке очень много контента, что отражает рост значения языка в жизни общества. Но, увы, явно недостаточно письменного контента. В какой-то мере это тоже следствие кочевого прошлого, где доминировал именно устный формат.
И это создает уникальную ситуацию: сегодня казахский язык активно популяризируется через песни, стендапы, подкасты. Но при этом пока нет казахского письменного контента и нет достаточного спроса на него. Это взаимосвязанные вещи. Спрос должен стимулировать предложение. Но если нет спроса, то нет и предложения. Как их совместить - вот самая большая задача в современном Казахстане», - делится мыслями политолог.
И это создает уникальную ситуацию: сегодня казахский язык активно популяризируется через песни, стендапы, подкасты. Но при этом пока нет казахского письменного контента и нет достаточного спроса на него. Это взаимосвязанные вещи. Спрос должен стимулировать предложение. Но если нет спроса, то нет и предложения. Как их совместить - вот самая большая задача в современном Казахстане», - делится мыслями политолог.
В какой-то мере, считает он, у нас совпали расцвета интернета и устного народного творчества. Этот микс дал колоссальный всплеск развитию интереса к казахскому языку и национальной идентичности.
«Парадокс в том, что успех интернета и связанных с ним форм выражения создает сложности для развития контента. Для амбициозных людей проще добиться результата через устный формат, письменный же формат не дает такого эффекта - это долго и трудно.
Тем более люди сегодня вообще мало читают, а значит, потребление такого письменного контента будет значительно меньше. Одно дело - записать подкаст и получить 100 тысяч, а то и миллион подписчиков, и совсем другое - написать текст, который по итогу прочитает 2 тысячи человек. В последнем случае не будет и монетизации.
Хотя в любой современной стране письменный текст является важной составляющей развития, поскольку именно в письме формулируются смыслы. И не так важно, что их прочитает 2 тысячи человек. Главное, чтобы среди них был тот самый блогер, который затем запишет подкаст, и он не будет фантастическим или радикальным», - рассуждает Султан Акимбеков.
Тем более люди сегодня вообще мало читают, а значит, потребление такого письменного контента будет значительно меньше. Одно дело - записать подкаст и получить 100 тысяч, а то и миллион подписчиков, и совсем другое - написать текст, который по итогу прочитает 2 тысячи человек. В последнем случае не будет и монетизации.
Хотя в любой современной стране письменный текст является важной составляющей развития, поскольку именно в письме формулируются смыслы. И не так важно, что их прочитает 2 тысячи человек. Главное, чтобы среди них был тот самый блогер, который затем запишет подкаст, и он не будет фантастическим или радикальным», - рассуждает Султан Акимбеков.
Иными словами, по мнению собеседника, «Путь Абая-2» современной казахстанской аудитории, скорее всего, не зашел бы.
«А чтобы у условного «Пути» была аудитория, нужны условия, среда соответствующая. В XIX – начале ХХ века у людей было время на прочтение, сейчас время ускорилось. И его не хватает ни на потребление серьезных романов, ни на их создание.
В XIX веке писали романы, и этот труд мог прокормить; в советское
время государство поддерживало искусство через целую систему госуправления. Благодаря этому мы имеем много хороших писателей, и в том числе переводы мировой литературы на казахский язык. Госсистема тогда искусственно создавало писательскую среду, а сегодня это невозможно.
Поэтому у нас доминирует устный формат с поправкой на модернизацию и соцсети. Это немного напоминает прошлое. Только сейчас кюйши по степи не ездят и не исполняют свои произведения - сейчас все происходит в интернете в коротком формате. Вчерашние акыны это фактически сегодняшние блогеры или стендаперы», - говорит историк.
В XIX веке писали романы, и этот труд мог прокормить; в советское
время государство поддерживало искусство через целую систему госуправления. Благодаря этому мы имеем много хороших писателей, и в том числе переводы мировой литературы на казахский язык. Госсистема тогда искусственно создавало писательскую среду, а сегодня это невозможно.
Поэтому у нас доминирует устный формат с поправкой на модернизацию и соцсети. Это немного напоминает прошлое. Только сейчас кюйши по степи не ездят и не исполняют свои произведения - сейчас все происходит в интернете в коротком формате. Вчерашние акыны это фактически сегодняшние блогеры или стендаперы», - говорит историк.
В этой связи он вновь подчеркивает критическую важность развития письменной традиции.
«Когда нет письменного контента, общая картина не выглядит полной. У нас есть интересный и качественный казахстанский письменный контент, но преимущественно он все-таки на русском. Хотя важен письменный контент на казахском языке. У нас с этим пока сложно.
Например, за 10 лет я продал четыре тиража своей книги «История степей» общим объемом 9 тысяч экземпляров на русском языке. Казахскую версию книги «Дала тарихы» мы напечатали тиражом 2 тысячи, продали 1,5 тысячи. Спрос есть, но он меньше именно в рыночном формате.
Мы не говорим о классике - она вечна, мы говорим о современной литературе - научной, нон-фикшн, художественной разных направлений, от женских романов до детективов. Нужен контент на казахском языке во всех классических форматах. Пусть это даже будут не полновесные романы – условные «Путь Абая» или «Кровь и пот», но, как минимум, необходимы произведения на современную тематику. Кроме государства на системном уровне никто не сможет решить этот вопрос. В конце концов кто-то же пишет сценарии фильмов, почему бы не написать детектив?», - говорит историк.
Например, за 10 лет я продал четыре тиража своей книги «История степей» общим объемом 9 тысяч экземпляров на русском языке. Казахскую версию книги «Дала тарихы» мы напечатали тиражом 2 тысячи, продали 1,5 тысячи. Спрос есть, но он меньше именно в рыночном формате.
Мы не говорим о классике - она вечна, мы говорим о современной литературе - научной, нон-фикшн, художественной разных направлений, от женских романов до детективов. Нужен контент на казахском языке во всех классических форматах. Пусть это даже будут не полновесные романы – условные «Путь Абая» или «Кровь и пот», но, как минимум, необходимы произведения на современную тематику. Кроме государства на системном уровне никто не сможет решить этот вопрос. В конце концов кто-то же пишет сценарии фильмов, почему бы не написать детектив?», - говорит историк.
Дискуссии про войну на кухнях
Как будет влиять на процессы национальной идентичности глобализация, и как этот процесс, возможно, уже изменила продолжающаяся война в Украине? По мнению Акимбекова, глобализация в культурном пространстве сохранится.
«В культурной среде глобализация будет продолжаться. То есть условный Голливуд продолжит свое существование. Но потребность в развитии малых форм будет только нарастать - потому что чем больше вызовов глобализации, тем выше интерес к внутренней идентичности. Это два процесса, взаимно дополняющие друг друга», - считает историк.
Если говорить о войне в Украине, то в казахстанском обществе есть раскол по этому вопросу, продолжает Акимбеков: среди молодежи больше симпатизирующих Украине, среди старшего поколение многие на стороне России.
Султан Акимбеков - историк
«Но для нас самое главное, что никто не выясняет отношения по этому трудному вопросу. При этом очень важную роль играет централизованное государство. Оно грамотно маневрирует на дипломатической сцене и сохраняет хорошие отношения со всеми сторонами. Можно вспомнить, как президент Касым-Жомарт Токаев в 2022 году говорил о том, что мы не признаем ДНР и ЛНР. Тогда это было непросто, и до сих пор мы часто слышим недовольство нашей позицией от некоторых общественных деятелей и депутатов из России. При этом с РФ мы продолжаем развивать экономические проекты и просим только с уважением относиться в том числе к многовекторной политике.
Честно говоря, хорошо, что у нас нет широкой общественной дискуссии по этому вопросу. Конечно, на кухнях кипят страсти, но они не выходят в общественное пространство. С учетом объективно существующего раскола в обществе это был бы не самый лучший вариант», - говорит собеседник.
Честно говоря, хорошо, что у нас нет широкой общественной дискуссии по этому вопросу. Конечно, на кухнях кипят страсти, но они не выходят в общественное пространство. С учетом объективно существующего раскола в обществе это был бы не самый лучший вариант», - говорит собеседник.
Народный ислам
А способен ли рост национального сознания привести к перекосам, которыми поспешат воспользоваться радикалы, например, исламские? Как подчеркивает Акимбеков, в области религии есть свои исторические традиции. Они не только наши - они типичны для большого региона Центральной Азии, Северного Кавказа и даже частично Афганистана и Пакистана.
«Когда ислам распространялся на территории от Северного Кавказа до Индии (важно отметить, что в рамках ханафитского мазхаба), одной из четырех школ правоведения в исламе использовался принцип, который назывался урф – обычай. Если местный обычай не прописан в Коране, Сунне, то его, согласно урфу, можно включать в жизнь общества. Школа ханафи этим отличалась. Хотя, понятно, урф бывает разный.
В исламе есть такая концепция авлие (аулие в казахской традиции). В переводе с арабского это святой человек, который проводит свое время в молитве и совершенствует свой духовный мир. Самый известный у нас такой святой человек - Ходжа Ахмед Яссауи. Но концепция аулие широко распространилась с помощью суфиев и их практик по всей территории нашего огромного региона. Поэтому везде в казахской степи стоят мазары святых, уважаемых людей.
В то же время для современных салафитов это ширк - грех многобожия. Когда они где-то приходят к власти, то обычно разрушают могилы святых. Так было в Мекке в начале ХIХ века, так было в Тимбукту уже в наши дни. А в казахской идентичности аулие - важнейший элемент религиозности», - рассказывает историк.
В исламе есть такая концепция авлие (аулие в казахской традиции). В переводе с арабского это святой человек, который проводит свое время в молитве и совершенствует свой духовный мир. Самый известный у нас такой святой человек - Ходжа Ахмед Яссауи. Но концепция аулие широко распространилась с помощью суфиев и их практик по всей территории нашего огромного региона. Поэтому везде в казахской степи стоят мазары святых, уважаемых людей.
В то же время для современных салафитов это ширк - грех многобожия. Когда они где-то приходят к власти, то обычно разрушают могилы святых. Так было в Мекке в начале ХIХ века, так было в Тимбукту уже в наши дни. А в казахской идентичности аулие - важнейший элемент религиозности», - рассказывает историк.
С другой стороны, по мнению Акимбекова, мы не можем игнорировать тот факт, что казахстанцы ищут свой путь в ислам, и здесь кто-то ближе к арабскому исламу, кто-то – к другим направлениям, а их сегодня довольно много. Это разные направления салафитов, деобанды, это идеология Талибан из Афганистана. Еще есть «Братья-мусульмане», идеологически к ним близки многие турки из движения Гюлена, и не только.
«Если они находятся в рамках правил, то это тоже часть общества. Однако ввиду того, что традиционное казахское общество больше основывается на старых традициях – то, что раньше называлось народный ислам, пока оно будет ассоциироваться больше с казахской идентичностью, нежели с салафитскими концептами. Хотя все может измениться.
Сейчас ислам, основанный на местной традиции все еще остается доминирующим. Но как изменится ситуация в ближайшие десятилетия, пока неизвестно. И, повторюсь, все-таки в стране социальная структура не такая жесткая, как в оседлых обществах, поэтому у нас достаточно сложно реализовать какие-то идеальные религиозные модели, те же салафитские», - отмечает историк.
Сейчас ислам, основанный на местной традиции все еще остается доминирующим. Но как изменится ситуация в ближайшие десятилетия, пока неизвестно. И, повторюсь, все-таки в стране социальная структура не такая жесткая, как в оседлых обществах, поэтому у нас достаточно сложно реализовать какие-то идеальные религиозные модели, те же салафитские», - отмечает историк.
Между революцией и эволюцией
А возможно ли ущемление русскоязычного населения в контексте активизации процесса национальной идентичности? На взгляд Султана Акимбекова, сильное государство и здесь играет большую роль. Оно обеспечивает баланс внутри общества, хотя многим это не нравится.
«Конечно, есть недовольство. Да, казахский язык нуждается в поддержке, чтобы его больше использовали. Но какой именно должна быть поддержка государства? Что оно должно сделать? Здесь много вопросов.
В любом деле дискуссия всегда происходит между революционными и эволюционными подходами к решению проблемы. Чтобы избежать крайних форм, снижать уровень рисков, нужно сохранить сильное государство, которое должно в идеале способствовать развитию казахского языка с точки зрения создания контента, который позволит закрепить его использование в широкой аудитории», - полагает историк.
В любом деле дискуссия всегда происходит между революционными и эволюционными подходами к решению проблемы. Чтобы избежать крайних форм, снижать уровень рисков, нужно сохранить сильное государство, которое должно в идеале способствовать развитию казахского языка с точки зрения создания контента, который позволит закрепить его использование в широкой аудитории», - полагает историк.
Сегодня не конец 1980-х годов, и уже много людей в стране говорит на казахском языке, а будет еще больше.
«Значит, вопрос в эволюции, нужно обеспечить контент, поддержать талантливых казахоязычных авторов в самых разных направлениях. Нужно, чтобы казахский контент был популярен не только в музыке и интернете, но и в других сферах интеллектуальной деятельности.
Почему бы не провести конкурс на лучший казахский детектив, но не в классическом формате, а, например, в виде шоу, в ходе которого десять-двадцать молодых людей будут учиться писать детективы, причем, может быть, не у казахстанских авторов, а затем им дадут время написать свой.
Призом будет выпуск и широкое распространение по Казахстану и материальная составляющая. Но здесь мы вновь упираемся в оргвопросы с контентом, переводом и другими аспектами», - говорит собеседник.
Почему бы не провести конкурс на лучший казахский детектив, но не в классическом формате, а, например, в виде шоу, в ходе которого десять-двадцать молодых людей будут учиться писать детективы, причем, может быть, не у казахстанских авторов, а затем им дадут время написать свой.
Призом будет выпуск и широкое распространение по Казахстану и материальная составляющая. Но здесь мы вновь упираемся в оргвопросы с контентом, переводом и другими аспектами», - говорит собеседник.
В целом языку нужна поддержка, чтобы не только научить людей читать. Ключевой вопрос - что они будут читать. Почти все переводы классики сделаны в советское время, напоминает историк.
Станет ли наша страна полностью казахоязычной и когда? По оценке политолога, это маловероятно.
Станет ли наша страна полностью казахоязычной и когда? По оценке политолога, это маловероятно.
«В бывших французских колониях – Алжире, Тунисе через 60 лет французский до сих пор играет очень большую роль. Вопрос не в том, чтобы страна стала полностью казахоязычной, а чтобы – повторюсь - на казахском языке была соответствующая интеллектуальная среда. Более реально говорить о владении двумя и более языками, что уже характерно для внушительного большинства в казахском обществе.
И никто не ставит задачу полностью исключить русский. В нашем регионе он играет роль лингва франка. Многие национальные меньшинства, кавказские народности, уйгуры, узбеки, знают казахский язык, но русский для многих из них как раз остается лингва франка», - фиксирует собеседник.
И никто не ставит задачу полностью исключить русский. В нашем регионе он играет роль лингва франка. Многие национальные меньшинства, кавказские народности, уйгуры, узбеки, знают казахский язык, но русский для многих из них как раз остается лингва франка», - фиксирует собеседник.
Подпишись на наш Telegram, чтобы знать больше
АВТОР
НАЗГУЛЬ АБЖЕКЕНОВА
© 2024 All Rights Reserved